Мария–Луиза Фон Франц. Алхимическое активное воображение. Цитаты

Книга посвящена анализу алхимии как предтечи глубинной психологии

Книга посвящена анализу алхимии как предтечи глубинной психологии. Автор внимательно анализирует работу известного алхимика нового времени Герхарда Дорна и пытается провести параллели с аналитической психологией, опираясь как на источники, так и на работы Юнга.

Эти алхимики подошли к проблеме с другой стороны, предполагающей, что разгадка тайны, которую они искали, тайны структуры Вселенной, была в них самих, в их собственных телах и в той части их личности, которую мы называем бессознательным, но там, где они видели источник собственного материального бытия. Они считали, что вместо того, чтобы браться за внешние материалы, можно было бы с тем же успехом заглянуть внутрь себя

Так, одна из идей, что основные элементы вселенной являются математическими формами, была создана пифагорейцами, использована в различных формах Платоном, а теперь снова имеет большое значение в теории Гейзенберга и квантовой физике.

Параллельно с индийскими представлениями о космическом всепроникающем Атмане и индивидуальном атмане в каждом человеке — космическом Пуруше и отдельном пуруше — в Египте Осирис был космическим и индивидуальным началом в каждом человеке.

Оглядываясь назад в историю, можно отметить: то, что мы считаем сейчас за две разные вещи, которые мы для ясности стараемся разводить, а именно то, что в рамках юнгианской терминологии мы называем коллективным бессознательным, и то, что в физике мы называем материей, — были в рамках алхимии единым: психикой. Вы уже знаете, что Юнг также был убежден, что они являлись одним и тем же неизвестным, проявляясь отлично для нас в зависимости от того, наблюдаем мы его извне или изнутри. Если вы подходите к вопросу экстравертно и наблюдаете его со стороны, вы называете это материя. Если ваш подход интровертен и вы наблюдаете его изнутри, вы называете это коллективным бессознательным.

Когда во время дискуссии с Нильсом Бором Эйнштейн вдруг в состоянии аффекта воскликнул: «Бог не играет в кости!», он выдал себя с головой. Кроме того, узнав, что принцип четности уже неверен и был разрушен, Паули сразу произнес: «Тогда Бог все-таки левша». Это указывает на одно: ученые — поистине алхимики современности, и их интерес в раскрытии тайны материи до сих пор поддерживается не только материалистическими идеями, или оппортунизмом, или академическими амбициями, как обычно бывает у людей не очень умных. У действительно же выдающихся и творческих ученых те же мотивы, что и у алхимиков: узнать больше о духе или божественной субстанции или, как это еще называют, о лежащем в основе всего сущего.

Именно поэтому все истинные ученые, истинные искатели среди алхимиков говорили: «Я не ищу золото черни, я не ищу вульгарное золото. Я ищу высшее золото, настоящее золото»

Исключительно религиозная проекция может лишить душу ее ценности, так что из-за полного истощения она станет неспособной к дальнейшему развитию и впадет в бессознательное состояние. В то же время она вводит жертву в заблуждение, будто причина всех несчастий лежит вовне, и люди более не останавливаются, чтобы спросить себя, а где же их собственные деяния. Душа кажется столь незначительной, что рассматривается способной ко злу едва ли не меньше, чем к добру. Но если душа более не играет никакой роли, религиозная жизнь сводится к видимости и формализму. Какова бы ни была картина отношений между Богом и душой, истинно одно: душа не может быть никаким „Только“. Напротив, она имеет достоинство сущности, одаренной сознательным отношением к Божественности

Он на самом деле занимался проблемой, которую игнорировал сам Парацельс, учитель, которым он так восхищался. Парацельса не волновали такие глупые детали, он просто сказал: «Я добрый католик», — и спокойно продолжал совершенно языческим образом, но с такой добросовестностью, честностью и élan vital, что ему все сошло с рук.

Как вы все знаете, ощущение Самости в начале анализа — это обычно редкий и краткий миг душевного подъема. Однажды, после борьбы со своими страданиями, случается так, что чувствуешь себя внутренне спокойным, соединенным с собственным внутренним центром.

Таким образом, мы сознательно прекращаем беспокоиться о внешних проблемах и их решении и, так сказать, помещаем все в реторту. Естественно, через некоторое время вода немного высыхает, что означает, что было найдено какое-то внутреннее решение. Затем проявляется естественная тенденция к возвращению к внешним контактам и внешней жизни.

Анализ — это временное, искусственное состояние полной интроверсии, которое не длится вечно. Кроме того, вода подсыхает — например, уменьшается материал снов, — а потом естественным образом либидо возвращается в определенной степени к внешнему миру. Здесь большая опасность в том, что люди могут просто переключиться назад, в свой прежний образ жизни, забыв все про горячую ванну, принятую ими в анализе, и все становится как прежде. В какой-то степени эта опасность всегда существует. Но, как заметил Дорн, когда анализ проходит надлежащим образом, такого рода рецидивов не бывает: что-то драгоценное занимает место во внутренней концепции, которую Дорн сравнивает с внутренним ребенком.

Может быть, можно сказать, что архетип Самости попадает во все более и более вдохновленное или активированное состояние, в соответствии с которым вне и вокруг него происходят все больше и больше синхронистических явлений, которые относятся к нему.

Это означает, что высшее сознание личности поначалу оказывает очень тревожащее, если не разрушительное, воздействие на других. Именно поэтому широкая общественность ненавидит психологию и пытается блокировать ее всевозможными редуктивными предрассудками в духе «ничего, кроме». Лежащая в основе этого неосознанная мысль состоит в том, что если человек вникнет глубже в психологию, то придется отказаться от своего теперешнего мировоззрения, мыслей и занятий. Люди чувствуют угрозу, и в каком-то смысле они правы, они находятся под угрозой, потому что если они войдут в контакт со своей собственной глубиной, их прежние рамки жизни рухнут.

Это означает, что это есть в нас — как мы сказали бы, в нашем бессознательном, — но не приходит от нас: это сделало не эго. Если мы думаем, что это делает эго, мы готовы для психбольницы.

Это нечто уникальное в алхимии: она отличается, например, от буддийского обучения медитации, потому что на Востоке нет такого возвращения к телу (за исключением некоторых дзэн-буддийских традиций). Всегда есть идея, что некоторые вещи, такие как мирское, поверхностность и так далее, должны быть безусловно устранены, так что это всегда своего рода образовательная программа.

Через внешние воздействия человек разбрасывается: в одну минуту он знает что-то, а в следующую сомневается в этом, и таким образом у него в действительности никогда нет собственного мировоззрения. Как сказал один философ: «По утрам я всегда кантианец, а по вечерам верю в Ницше!».

Юнг в «Ответе Иову» называет большой проблемой то, что, согласно христианскому учению, неправильное идет от человека, а все положительное исходит от Бога; тот же факт, что сам Бог создал в раю змея, который соблазнил человека, замели под ковер. То, что Бог мог бы посмотреть на свою собственную тень и взять вину на себя, вместо того чтобы обвинять человека, учителям христианской религии никогда не приходило в голову. Юнг приводит пример с биологом, который выращивает колонию бактерий, а если бактерии ведут себя не так, как следует, сердится на них. Человек, в конце концов, это просто бедное, бессознательное творение природы: как можно обременять его всем мировым злом? Естественно, у нас здесь это же учение, за исключением небольшого изменения в конце Ветхого Завета, где Бог поворачивается внутрь. Один раз он испытывает момент саморефлексии и тронут жалостью к человеку. До сих пор он просто топил людей в своей ярости, когда они ослушивались его. В нашем тексте он столкнулся с обличением правосудия.

Он настаивает на том, что истина того, как человек думает, и истина того, как он действует, должна оставаться одной и той же, выступая против известного раскола, когда интеллект думает одно, а этические и моральные обязательства записаны и положены совсем в другой ящик. Для нас это более или менее очевидная проблема, которая не отличается от того, что мог бы сказать любой современный христианский писатель. Мы все знаем, что большинство людей, или очень многие, обладают разобщенной психологией: когда они пишут статью или читают книги, или, например, когда духовенство проповедует, они включают одну часть своей личности, а когда речь идет о поведении дома или в практической жизни, они включают другую. У большинства людей это разделение бессознательно. Если пытаться их прижать, цитируя то, что они сказали пять минут назад, то они просто начинают выдумывать, беспокоиться или раздражаться.

Я могу объяснить свою мысль следующим образом. В приложении к своей книге о животном как социальном существе Портман обсуждает очень интригующие факты о способности крыс к обучению. Лабораторным крысам пришлось пролезать через лабиринты различных видов, чтобы найти пищу. Экспериментатор был уверен, что крысы могут обучаться, и он обнаружил, что они выполняли задачу на сто процентов, так что он опубликовал фактические результаты своих экспериментов. Но другой исследователь, который не верил, что крысы обучаемы, дал такой же лабиринт таким же крысам, и они не могли справиться с этой задачей и вели себя совершенно глупо

Однажды я читала лекции в ЦЕРНе, ядерном центре в Женеве. Когда я упомянула о синхронистичности, раздался хохот, и эти знаменитые физики сказали: «О, мы это знаем просто прекрасно: наш компьютер абсолютно всегда отвечает так, как мы от него ожидаем. Если мы страстно верим в ложную теорию, компьютер просто действует в соответствии с тем, что мы ожидаем, а потом коллега, который в эту теорию не верит, работает на компьютере пару часов и получает совершенно другой результат». Это их очень развлекло. Но когда я попыталась вернуть их к реальности и сказала: «Ну, господа, пожалуйста, отнеситесь к этому серьезно», один из них сказал: «О, это все вздор, синхронистичность — это ерунда». Он был в состоянии аффекта — его выдавал тон голоса. Эти физики признали свой опыт, но не отнеслись к этому серьезно с научной точки зрения, потому что все их мировоззрение перевернулось бы с ног на голову. Несмотря на свой опыт, они не хотели признать правду. Это было довольно нелепо, поскольку они сначала засмеялись и сказали, что знали, что компьютер так делает, а потом делали вид, что это ерунда. Это еще один пример разделенной психологии.

с вином хорошего качества человек приходит в некую экзальтацию, но организм после избытка алкоголя получает тяжесть и тошноту. Для Дорна психологический эффект алкоголя был еще одной демонстрацией того, что материальные вещи обладают тем, что мы могли бы назвать добродетелью.

Физик сэр Артур Эддингтон говорит в своей «Философии физической науки», что мы теперь понимаем, что каждая физическая научная теория есть не что иное, как селективный субъективизм. Под «селективным» он понимает то, что у человека есть определенные средства различения между ненаучными, спекулятивными, сумасшедшими теориями и той, что официально признана международной группой физиков. ... Например, Нильс Бор и Вольфганг Паули сформулировали это различие, сказав, что физическая теория, которая может быть передана и понята другими, есть та теория, которая должна быть признана как относительно объективная, в то время как ту, которую нельзя передать или научить ей других, нужно забраковать.

Опубликовано: 01.11.2019 06:00